Как-то раз офицеры-армейцы, ожидая в Ханкале вертолёт, заглянули в вагончик лётчиков Внутренних войск:
– Не знаете, борт на Моздок сегодня будет?
– Всё от погоды зависит.
– А прогноз есть?
– Вы у Господа спросите!
– Что за шутки… Мы же серьёзно спрашиваем.
– А мы и отвечаем серьёзно. Полковник Господ – командир эскадрильи, сейчас он за начальника авиационной группировки.
Из-за своей фамилии полковник Господ часто попадал в курьёзные ситуации. Его сослуживцы и подчинённые говорят: лететь в одном экипаже с Господом – хорошая примета, полёт непременно будет удачным. Сам лётчик уверен, что успех приносит вовсе не фамилия, а профессионализм и добросовестное отношение к делу. Вся его жизнь связана с авиацией: 70 лет льготной выслуги, боевые ордена , четыре тысячи часов, проведённых в небе… И при всём этом Алексей Алексеевич остаётся невероятно скромным и простым в общении человеком. Лётная куртка, сутуловатая фигура, добрые карие глаза из-под рыжеватых бровей. Начнёт рассказывать – заслушаешься. Так что пора заканчивать предисловие и передавать слово самому Господу.
Истоки.
«Моя фамилия происходит от украинского «господарь», что означает хозяин. Предки жили на казацких хуторах под Павлоградом. Прадед по материнской линии Афанасий Перескок был предводителем казачества в станице Жемчужной Днепропетровской области. В семейном альбоме хранится фотография, на которой он запечатлён в форменной одежде. Я долго пытался выяснить, что же это за форма. И вот однажды, когда я уже перешёл на службу во внутренние войска, один знакомый историк подсказал, что мой прадед, судя по фуражке, шинели и знакам различия не кто иной, как старший урядник конногвардейской стражи. Получилось неожиданное открытие: мой предок служил во внутренней страже до революции, и я волею судьбы оказался во внутренних войсках, стало быть, продолжил семейную традицию.
Другой мой прадед в числе станичников из-под Павлограда в 1861 году был отправлен в Петербург в лейб-гусарский Павлоградский полк, где и проходил военную службу.
Первым лётчиком в нашей семье стал мой отец Алексей Фёдорович Господ. Сначала он осваивал рабочую профессию в фабрично-заводском училище, параллельно занимался в аэроклубе, но такая жизнь его не совсем устраивала. Он мечтал о каком-нибудь абсолютно новом деле и добиться в нём больших успехов. И судьба дала ему такую возможность.
В 1952 году в лётном училище в городе Пугачёве Саратовской области впервые набирали курс вертолётчиков. В дальнейшем это училище переведут в Сызрань, и оно станет главной кузницей кадров для вертолётной авиации. Учился отец на «отлично», и после выпуска его назначили инструктором в этом же училище. Летали тогда в основном на Ми-1 и Ми-4. В 1958 году отец участвовал в спасательных работах после наводнения в Поволжье, а через какое-то время был направлен в Центр переучивания лётчиков в Павлоград. Одним из первых он освоил тяжёлый транспортный вертолёт Ми-6. Потом была служба в аналогичном центре в Луганске. Там отец занимал должность инструктора-исследователя, разрабатывал и совершенствовал курсы подготовки лётчиков. Послужить он успел и в Воронеже, и на Камчатке, так что всё своё детство мы с братом провели в гарнизонах и на аэродромах.
Бывало, назначат отца в воскресенье дежурным по приёму и выпуску техники, мы идём вместе с ним, заходим на стартовый командный пункт, наблюдаем за полётами, а после едим армейскую кашу… Он нас лет с пяти брал на аэродром. Да и не одни мы были так привязаны к авиации. У нас из военного городка почти все пацаны потом лётчиками стали.
Школу мы с братом окончили на одни пятёрки. Куда идти учиться дальше, знали твёрдо – в вертолётное училище. Почему нам хотелось быть именно вертолётчиками, а, скажем, не истребителями? Наверное, сыграло роль убеждение отца. Он всегда говорил, что за вертолётной авиацией будущее, что это самая мобильная структура, без которой невозможно развитие ни армии, ни народного хозяйства. На самом деле и вертолёт, истребитель, и любой другой вид техники требует особого подхода и специфической подготовки. Мой отец, будучи инструктором, как-то провёл эксперимент. В одну группу по подготовке вертолётчиков набрал тех, кто раньше летал на самолётах, на планерах и тех, кто вообще ни на чём не летал. Так вот первыми к самостоятельным полётам в итоге оказались готовы лётчики, которые обучались с нуля.
В училище самостоятельные полёты у нас начались на втором курсе. Это было время, когда советские войска входили в Афганистан. Помню, будучи курсантами, мы пачками писали рапорта командованию училища – просили отправить нас на войну.
Афганистан.
В Афганистан я попал только в 1983 году. К тому времени окончил с золотой медалью училище и распределился командиром экипажа в приграничный город Броды Львовской области. Там дислоцировался отдельный вертолётный полк, на вооружение которого только что приняли новенькие боевые «вертушки» Ми-24. Такой полк, укомплектованный исключительно Ми-24М, был единственным в стране.
Через восемь месяцев службы я улетел в Кандагар, в 280-й отдельный вертолётный полк. Помню первое впечатление от новой части. В расположении полка установлен памятник погибшим лётчикам. Смотрю: на мемориальном камне сплошь знакомые фамилии – больше двадцати лётчиков, выпускников нашего училища, погибших за три первых года войны. Думаю: «Елки-палки! Куда я попал! Домой, наверное, уже не вернусь!» Слава Богу, вернулся, хотя за 18 месяцев командировки у нас погибли 33 лётчика и были сбиты 32 вертолёта. Тогда, как раз велись наиболее активные боевые действия.
Работали мы практически по всему Афганистану: Кабул, Баграм, Джелалабад, Пандшер… Прикрывали транспортные и санитарные вертолёты во время спецопераций, сопровождали воинские колонны, участвовали в поиске и уничтожении бандгрупп. Практически ни один вылет не обходился без применения средств поражения. Часто вылетали на выполнение задач ночью. Как раз ночью в начале командировки у нас разбился один экипаж. Вертолёт попал в восходящий поток воздуха, стал задирать нос, терять обороты, все приборы отключились, и в полной темноте машина рухнула в ущелье.
В условиях высокогорья на больших высотах вертолёт часто становится неуправляемым. Чем выше он поднимается, тем труднее летит. Управление скоростью, высотой полёта, креном – все эти моменты надо тщательно отрабатывать на тренировках, чтобы при выполнении задачи чувствовать себя уверенно и держать ситуацию под контролем. Восходящие и нисходящие потоки, плохая видимость – серьёзные испытания для лётчика в горах.
Опасно бывало летать над населёнными пунктами. От «мирного» населения можно было ждать чего угодно. Однажды мы вылетели за кабульской ротой спецназа. Забрали их после выполнения задачи. Пара вертолётов Ми-8 со спецназовцами на борту шла впереди, мы их прикрывали. Внизу по дороге ехали мотоциклисты. Никто из наших и не думал по ним стрелять, всё-таки мирные жители… И тут ни с того, ни сего один из мотоциклистов достаёт гранатомёт и попадает в хвост Ми-8-му. Хорошо, что удалось резко его посадить. Несколько человек обгорело, но, к счастью, никто не погиб. Вот поэтому у лётчиков есть правило – по возможности обходить те места, где могут встретиться люди. Война есть война.
Обычно раз или два в неделю мы вылетали на локальные операции, а примерно раз в два месяца проводились масштабные манёвры, к которым привлекалось до 150 вертолётов, высаживали десант одновременно по 500-600 человек, наносили удары по местам предполагаемого скопления боевиков. Такой была, например, Пандшерская операция в апреле 1984 года, но на самом деле героизировать какие-то детали, по-моему, не имеет смысла – мы всего лишь выполняли обычную работу лётчиков, делали своё дело, которое выбрали добровольно РАЗ И НА ВСЮ ЖИЗНЬ.
В небе Афганистана я провел тысячу часов, вернулся домой с орденом Красной Звезды. Вы спросите, за что получил награду? Даже не знаю, как ответить. К государственным наградам обычно представляли лётчиков после ста боевых вылетов или, если человек отличился в боевой ситуации. Но не всё так просто. Предположим, в какой-то операции выдаёшь хороший результат, за который тебя представляют к награде, документы уходят в штабы, там они не один месяц «гуляют» по кабинетам, за это время человек совершает уже более существенные подвиги, но к новым наградам его никто не представит, пока не будет отработано первое представление. В итоге получаешь орден за ту операцию, которую считаешь не такой уже существенной, потому что после неё было десятки более сложных событий, которые прошли незамеченными. Поэтому награды – это, конечно, приятное, но очень относительное явление. Далеко не всегда по ним можно судить о профессионализме человека.
Чечня.
После Афганистана я продолжил службу в Польше в городе Бжех на Одере. Боевой вертолётный полк постоянно участвовал в учениях. Практически каждый день пара вертолётов, звено или эскадрилья привлекались к манёврам. Иногда в воздух поднимали целый полк – 60-70 вертолётов. Сейчас трудно даже такое представить.
Судьба так распорядилась, что меня со временем назначили на должность замполита полка, а потом направили в Военно-политическую академию им. Ленина, после которой распределили в инструкторско-исследовательскую эскадрилью, где служил когда-то мой отец. Но вначале 90-х началось сокращение частей Минобороны и одновременно формирование новых эскадрилий Внутренних войск. По сути, авиация ВВ, в том виде, в каком она есть сегодня, была создана именно в 90-е годы. Я тогда был майором, ХОТЕЛ СЛУЖИТЬ и перешёл на службу во Внутренние войска. Приказ о переводе подписали 12 ноября 1994-го, а 24-го числа мы уже улетели в Моздок. Поначалу не понимали, для чего нас туда отправили. Активных боевых действий тогда ещё не было. Группировку возглавлял генерал Романов (легендарная личность, достойная Российской Истории. Его место РЯДОМ с Ермоловым, Брусиловым, Колчаком, Триандофиловым, Рококосовским).
Он внушал нам, что надо сохранять холодную голову, что наша задача – максимально сохранить мирное население и личный состав войск…
11 декабря мы как обычно собрались вечером в моздокском общежитии у телевизора. Ведущая Светлана Сорокина завершала выпуск новостей. Она говорила, что обстановка на Кавказе искусственно нагнетается, и что завтра мы, несмотря ни на что, проснёмся в мирной стране. Было смешно это слышать, потому, что на завтра нам уже поставили боевую задачу по высадке десанта. Но мы, конечно, не думали тогда, в какую трагедию может вылиться эта война. Было ощущение какого-то хаоса, неразберихи. Всерьёз чеченские события начали восприниматься, когда каждую неделю стали падать вертолёты. В первую кампанию их часто сбивали.
Шестого января 1995-го я вылетел в Толстой-Юрт, где нужно было забрать тело генерала Воробьёва, погибшего при штурме Грозного. Там-то я и увидел истинное лицо начавшейся войны – четыре КАМаза, битком забитых трупами после боёв в чеченской столице. За обеспечение ввода войск в республику 21 января я получил свой орден Мужества. ТОЛЬКО РАДОВАТЬСЯ ЭТОМУ СОБЫТИЮ НЕ БЫЛО НАСТРОЕНИЯ…
В 95-м самые кровавые события на моей памяти – это Будённовск и Гудермес. В Будённовске я высаживал спецназ и сопровождал колонну добровольцев, которыми прикрывался Басаев, уходя после терракта. Будённовский сценарий повторился зимой 95-го в Гудермесе. В ходе операции только за один день мы эвакуировали больше пятидесяти раненых и погибших. Иногда очень сложно посадить вертолёт в горно-лесистой местности – мешают деревья. Тогда раненого забирают на борт с помощью лебёдки. Вертолёт должен зависнуть над местом эвакуации и сохранять максимальную неподвижность, чтобы по тросу мог спуститься спасатель, пристегнуть к себе бойца и без вреда для здоровья раненого поднять его на борт. Это очень сложно и тоже требует особой подготовки лётчика.
Однажды мой вертолёт чуть не подбили. В районе Борзоя семнадцать «вертушек» Минобороны высаживали десант. А наш экипаж должен был вести поиск сбитых вертолётов и «вытаскивать» пилотов. Смотрю одну машину сбили, вторая горит, лечу к месту падения, а с земли стреляют, я уворачиваюсь… Как буд-то целую вечность длился этот вылет. Медик, который был у меня на борту потом взглянул на часы и удивился: «Надо же встали, мы же долго летели, а стрелки почти не сдвинулись с места!» Я ему отвечаю: «Где же долго, всего 3-4 минуты прошло!» В бою время совсем по-другому ощущается, каждая секунда имеет свою цену.
В первую войну мы почти половину служебного времени проводили в командировках на Кавказ. С 2000-го года, слава Богу, стали больше бывать дома. Вот Вы меня спрашиваете: «Хочется ли Вам ездить в командировки?» Конечно, нет. Просто работа, есть работа. Задачу поставили – её надо выполнять, хотя душа тянет домой, где меня любят и ждут.
Семья.
Если бы не мои любимые женщины, то я не знаю, как смог бы летать, воевать, командовать частью. Я имею в виду жену и дочерей. Это мой надёжный тыл, где всегда порядок, за который отвечает моя супруга и дети, которые никогда меня не подведут. Дочки уже взрослые. Старшая, окончила два института – она дизайнер и экономист, вышла замуж. Зять служит у нас в эскадрилье связистом. Он взял нашу фамилию, так что одним Господом в нашей семье стало больше.
Мой брат Владимир тоже боевой офицер, Заслуженный лётчик России, кавалер двух орденов Мужества. Он закончил службу командиром полка Минобороны под Питером. Тоже воевал в Афганистане, выполнял задачи в Чернобыле, прошёл обе кампании в Чечне. И у него тоже дочка. Я всем говорю, что у настоящих мужчин (тут администрация Сайта не согласна. Это ущемление Героев, у которых родились мальчики, хотя можно, и согласиться, девочка – это мать Земли Русской, это хранитель ОЧАГА, это – хранитель ТРАДИЦИЙ) рождаются только девочки. Появление на свет дочери – это хороший знак. Значит, будет мир, который мы всю жизнь завоёвывали…
К счастью, живы ещё наши родители: мама, которая всю жизнь ждала троих неугомонных лётчиков, и отец, вместе с которым у нас на троих аж 200 лет выслуги получается.
Смена.
Я очень рад, что сегодня служу в авиации Внутренних войск. Думаю, что в настоявшее время это самые боеспособные войска в стране (и все с этим согласны, потому, что МЫ НА ВИДУ, МЫ, КАЖДЫЙ ДЕНЬ «В ОГНЕ», МЫ ЗАЩИЩАЕМ РОССИЮ, А НЕ «ВЫССТАВЛЯЕМ СВОЮ СОБСТВЕННОСТЬ НА АУКЦИОНЫ»), которые готовы без промедления выполнить любую боевую задачу. К нам на смену приходит талантливая молодёжь, хорошо подготовленные молодые лётчики.
Приведу пример, как в прошлом году один из наших молодых пилотов фактически спас жизнь бойцу спецназа. Экипаж капитана Константина (теперь он уже майор, командир звена) вылетел прикрывать санитарный борт. В горах после ранения умирал солдат. Вертолёты 40 минут кружили над местностью, затянутой густыми облаками. Казалось, ждать бесполезно, и «санитар» взял курс на базу. И в этот момент поляна открылась. Константин тут же связался с командным пунктом и, получив разрешение на посадку, в течение 30 секунд забрал на борт раненого. Как только он взлетел, площадку снова закрыла густая пелена тумана. Лётчика представили к медали «Суворова». Прошлой весной мы часто вылетали за ранеными, эвакуировали 14 человек…
А ещё недавно встретил в Ханкале внука своего командира батальона (по училищу). Михаил Максимович командовал учебным батальоном в Сызранском училище, когда-то он служил с моим отцом. Это была легендарная личность. Имея за плечами всего лишь пулемётную школу, оконченную в годы Великой Отечественной, он дослужился до полковника! Так вот, его потомки, продолжили семейную традицию. Вертолётчиком сначала стал его сын. А потом и внук. Младший летает сейчас на Ми-24-м в авиации ФСБ. Мы с ним в одном небе.
Повторюсь, что достойная смена растёт и в нашей эскадрильи. Молодые лётчики хотят служить, рвутся в командировки (не за деньгами и наградами), стараются совершенствовать своё мастерство. Во всяком случае, из нашей эскадрильи никто не уходит. Видимо, под Господом служится неплохо.
Юлия АФАНАСЬЕВА, военный корреспондент
Автор: Иван Сапожников , 15 Декабрь, 2021
Автор: Иван Сапожников , 15 Декабрь, 2021
Автор: Переплетчик, МГИМО , 18 Октябрь, 2012
Дай Бог (любой, христианский, мусульманский, буддистский, иудейский, не имеет значения чей, БОГ -ОДИН для всех), что бы первым МЫ УВИДЕЛИ ДОБРО!!!!.
Это к тому, что мы должны (просто, ОБЯЗАНЫ) прийти к примирению, иначе Россия станет колонией, она уже на этой грани. Мы все реже от первых лиц Государства слышим НОРМАЛЬНУЮ русскую речь (так как они общаются с народом на полу бандитском жаргоне, достойно, разве, что общения в кабаке с антисоциальными элементами), все чаще наши граждане "толпами" гибнут на дорогах по вине пьяных водителей. Даже предложение о запрете курения с 2015 года звучит кощунственно по отношению к своему народу (т.е. еще два года его, народ, можно травить, а дальше только с разрешения государства).
Как хочу в Китай!!!!!!!!!!
Автор: Ира, МИРЭ , 24 Сентябрь, 2012
Буду читать!!!!
Автор: Владимир , 05 Сентябрь, 2012
Автор: Юлия Афанасьева , 30 Август, 2012
Автор: Профессор МГУ, факультет журналистики , 29 Август, 2012
МОЛОДЦЫ, РЕБЯТА, ТАК ДЕРЖАТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Автор: Захар, МАИ , 12 Август, 2012
Что бы количество взлетов, совпадало с количеством посадок!!!!!
Счатья, здоровья, успехов!!!!
Р.S.
Через год присоединяюсь к крылатому братству.
Автор: Зарина, Дагестан , 26 Июль, 2012
Вернемся на Землю.
О Господе надо говорить. Его не знаю, но живу рядом с поселком вертолетчиков. Классные ребята и без комплексов, кстати и жены их тоже. Только живут "плохо", не по СТАТУСУ,
Успехов Господу!!!!!!
Автор: Кеша , 26 Июль, 2012
Краснодарский край тому пример.
Он уже два года "на слуху" у всех. И, что?
Вчера была Кущевская, сегодня Крымская, а завтра - СОЧИ?
То, что губернатор не способен руководить регионом видно не вооруженным взглядом. Но он не виноват. Его действиям в ЧС никто не учил, да, и сегодня, никто не знает как надо действовать.
БАБКИ ЗАШЕРИЛИ ВСЕ!!!!!!!!!
Автор: Квазар , 26 Июль, 2012
Но меня больше волнует другой вопрос!!!
Почему о настоящих Героях мы узнаем вот, так, между прочим.
Почему на ТВ, мы узнаем о рождении (дай Бог им здоровья) суррогатных детей киркорова и не знаем о героизме наших соотечественников?
Неужели мы потеряли ориентиры?
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
